Под лезвием меча погиб центурион,
В последний путь направил легион
Его на окровавленном гербе щита,
Что на земле покоя не ища,
Сражался, бился, защищал
Центуриона от врагов,
Под звоном сотен топоров
Держался крепко,
Но тогда
Центуриона не спасла
Надежда в крепкий римский щит,
Меч был проворнее, погиб
центурион не в муках, в старости, в смятении,
Наоборот, он – в гордости, в цветенье
Своих лучших лет:
Вкушал фанфары искренных побед,
Круша любовь других,
Но строя замок свой,
Он забывал, что девушка с косой
Сидит и ждет его за стенами Помпея,
центурион же не робея несется в бой,
Чтоб проложить дорогу,
Дрожащей под ногами Кесарев потомков,
В историю вечной славы,
А в это время девушка его
Погибла в куче пепла лавы.
Центурион – мужчина,
ему не плакать, не рыдать,
но все-таки в сердце защемило,
ему не страшно помирать.
В небесах полночных любви
Поиск по Бару
Статус творчества:
То «Господне воскресенье»
Пасха русская встречала:
Новодевичья обитель
Был в избытке ночью зритель,
Лицезрел я всё вне храма.
Рядом судьбы проплывали,
Кто-то плакал, кто-то светел,
Крест накладывали ловко,
Отвечая разом громко:
«Господи, скорей воскреси!»
Кто в руке держал две свечки,
Представляя, что есть кто-то,
И желал в миру прощения,
Бедным больше угощения -
Говорил под нос несложно.
Холодал потока воздух,
Службу окруживший ветром,
Гаснуть свечи заставляя,
В спины стукаясь играя,
Хор окутав дымкой серой.
Руку поп давал на милость
Целовать старухам всяким,
Молодым пример даривших,
А с икон, в слюнях залипших,
Свет смешался с мраком тяжким.
Прославляли мощи чьи-то.
Я не знаю, зачем, кстати
Их касались люди жадно -
От такой любви досадно,
Что идет хранимым в раке.
Вспоминаю сейчас это,
Как стоял тогда у храма.
И смешно, что в воскресенье
Нахожу в стихах спасенье,
А пишу тебе их, Мама.
Прошел лишь день, на окнах осень,
В нем только есть простые числа,
В начале будет цифра 8 (восемь),
За ней пойдут еще четыре.
Второй идет моя родная,
Что много радости – не счесть,
Во многих казино играла –
Я ставлю часто в номер 6 (шесть).
Регрессия пошла лишь дальше,
Закономерность сделав шире,
Подкинув больше четной фальши
И в полдень загорит – 4 (четыре).
Осталось малость потерпеть,
И день закончится зазря,
А так хотелось все успеть,
В конце лишь будут 00 (два нуля).
Успех и деньги, стиль и строгость,
Пришло прикормленное время,
Покажем знания и ловкость,
Мы племя Яппи! Яппи племя!
Не спать! Не есть! Все лишь работе!
Нас город ждет в свои объятья!
Семья лишь груз! Долой любовниц!
На нас все держится, собратья!
Вокруг лишь зависть, много лени,
Но мы не тратим время зря,
Капитализм восьмидесятых
Вскормил сообщество дразня.
Цивилизация! Развитие! Карьера!
Да здравствует, трибуна урбанизма!
Костюмы шерстяные от Кардена,
Нам добавляют оптимизма.
За нами банки, офисы, заводы,
В рубашках белых кардиналим серо -
Связующие и бегунки на взводе,
Мы будем править непременно!
Забот немало, нет проблемных,
Лишь дурь правительств нам мешает,
Хотят увидеть нас смеренных,
Но все что не убило – закаляет!
Вперед! Идём! Мы племя Яппи!
Затрём! Свершим! Построим вновь!
Нуворишей геномов капли
Сочились быстро в нашу кровь.
Нас попрекают – мы смеемся,
И топчут – мы им эгоизм
В ответ, и точно разовьемся -
Построим Яппи-коммунизм
Сплетенье бед и кризисов – Удача,
Наш мозг кипит, мы знаем путь,
Пред нами строится задача
Когда где надо увильнуть.
Друзья – обман, банкнота наш товарищ,
Улыбки, созерцанье – только бремя,
И сам себя в кругах пиаришь,
Мы племя Яппи! Яппи племя!
Я счастлив, что не увижу тебя старой,
Беспомощной и никому ненужной,
Старухой дряхлой, каждый день гниющей.
Я буду помнить тебя светлой музой
В стихах своих, читая строки снова,
Любви слова, что быть могла “до гроба”.
Запомню каждую минуту, когда цвела ты,
Устами нежно целовала мои губы,
И наслаждалась быстро романом нашим трудным.
Оставлю только лишь веселье твое со мной,
Когда тебя ласкал я, нежно прижимаясь к телу,
Твои мурашки, запах твой…как ты меня хотела.
Любовь твою со мной я забывать не стану.
Она была! Я был к тебе так близко!
Я был в тебе! Ты часть меня, и сердце мое чисто!
Окинув взгляд назад, приходишь к мысли,
Что хочешь повторить все снова также,
Ведь я любил тебя…любил тебя однажды.
И каждый вздох мой напоминает о желанье
Увидеть тебя старой, сказав, что ты прекрасна,
Ты девочка – моя судьба! Я был с тобою счастлив!
Прости меня, что не стоял горою,
Оставив в мыслях, и уйдя в себя, закрылся,
Но ты хотела только это…я только в тебя влюбился!
Быть может, растаяв, вспомнишь о минутах,
Когда ты мне дарила душу, в признании своем
К моей любви. Я, содрогнувшись, тебя слушал.
Любил тебя! Запомню тебя светлой милой
Секундой равной жизни первозданной,
Я сладко плачу, что не увижу тебя старой!
«Я юноша глупый, живущий мечтою
О светлой брюнетке с именем властным…»
А. Антонов
Очень хочется мне порой вечерами,
Любить своим сердцем всесильно,
Леди с горящими страстью очами,
С именем властным Анастасия.
Безумно красива, желанна, игрива,
Грация, нежность в дыхании каждом,
Сила родов сошлись в ней едино,
Взгляд ее Путь, надеюсь, укажет.
Путь в Зазеркалье, где я как ребенок,
Смогу восторгаться всю вечность Красивой,
Девушкой Настей, что так недоступна,
В мире моем, где сердце разбито.
Она будет Принцессой в Зазеркалье сегодня,
Хотя бы на миг, на секунду в мечтаньях
Бренного юноши, что будет счастливым,
Увидеть ее, разделить с ней страданья.
Увидеть хотя бы улыбку Принцессы,
Взглянуть к ней в глаза, зажмуриться сильно,
И целовать безрассудно и страстно,
Родинку Насти, родинку Нимфы.
Коснуться рукой осторожно на миг
Темных волос ее, нежных и сладких,
В сердце услышать ее громкий крик:
«Чтобы этот момент продолжался».
Она затанцует, подобно Богине,
Идущей из пенных эгейских морей,
Даря мне надежду на светлую милость -
Любить ее сердцем открытым сильней.
В ответ губы ее небесные скажут,
Слова, что не слышали в том Зазеркалье,
Уши мои никогда и навеки
Будут скучать по голосу Насти.
И страшно станет в Зазеркалье,
Когда уйдет Анастасия,
Разбив в конец мое сознание
О жизни вечной и красивой!