Мррррррр! Я просто Кот!
Пришел сегодня в гости к Вам,
Я все хочу, не глуп и горд,
Могу царапать милых Дам.
Мррррррр! Я льстец большой,
Бываю славный, но я хам,
Угодник страстный Лавербо́й[1],
Могу ласкать часами Дам.
Вы не откажите в моем капризе,
Багаж любви за мной огромен,
Я остроумен и с сюрпризом,
И взгляд всегда для всех бездонен.
Смеюсь чуть громче женских стонов,
Я слышал много их в постели,
Когда покусывал и шлепал
Своих избранниц на неделе.
Брезглив и малость прагматичный,
Серьезен, иногда смешен – бывает,
Я Лавербой простой столичный,
Узнав меня – не забывают.
Я просто Кот!
Я не подаррррок!
Я Лавербой!
Я – Александрррр!
[1] Лавербой от англ. «Loverboy» – бабник, донжуан; дамский угодник; красавец, красавчик.
Помимо слов весенних и прекрасных,
В апрельский день спешу сказать,
Что много способов напрасных
Любовь святую показать!
Дабы привыкла ты к дыханью,
Я чищу зубы дважды в день,
Чтобы воздушные амуры,
Стучались сильно в твою дверь!
Дабы ценила мою обувь,
Я каждый день ее стираю
В машинке с порошком,
Шнурки я в тазе полоскаю!
Дабы желала меня видеть,
Я каждый день давлю прыщи,
Тоналкой обвожу разводы,
Чтобы замазались угри!
Дабы ценила во мне нежность,
Я частый гость на маникюре,
И заусенцы удаляют
Мне на сеансе педикюра!
Дабы хотела меня видеть,
Ресницы обвожу я тушью,
Глаза болотные я линзой закрываю -
Взгляд карий в мире самый лучший!
Дабы могла трепать прическу,
Я краску с пивом обливаю
На кудри белые смешные,
Потом их нежно выпрямляю.
Дабы любила мое сердце,
Хожу я на приемы к магам,
Они колдуют не смущаясь,
Водя руками над бумагой!
На все пойду я в этой жизни:
И тучи махом разогнать…
Есть много способов напрасных
Любовь святую показать!
Усталость от жизни,
От людских забав,
Меня поразила
В сердце попав.
Колючую проволоку
В тело вставляя,
Я встал передумать,
Что заставляет,
Антихристов верных
Божественным силам,
Тянуть за собою
Могилу из пленных?
И только когда
Спустятся шины,
Взорвутся в телах
Белые мины,
Что отблеском крови,
На кителях старых,
Сиять будут звезды
Забытых и рванных,
Песчаных людей,
Что с голою верой,
Как последний злодей,
С гранатою серой,
Подкрался он сзади,
Выстрельнул сильно,
Убежал, прославляя
Иконы в подвале,
Но только они
Давно провоняли.
Не значимость слов
-Успех молодого,
Ну, вырвись из сков,
Из сков золотого,
Срамленного века…
Я трубку курил
В подвале Генсека!
Стихотворение содержит неформальную лексику
«Мне мало надо!
Краюшку хлеба
И каплю молока.
Да это небо,
Да эти облака.»
В. Хлебников.
Ты сегодня встала утром,
Недобитая, с застолья,
А ведь помнишь били кнутом,
Били так, что было больно,
Каждой клетке, что дрожала,
Но хотелось в исцеленье
Верить сильно, заражала
Ты меня своим похмельем.
Я и впрямь не знаю кто?
И зачем тебя такую,
Выбрал Бог своим окном,
Что бывает сильно дует.
Моя вера не угасла,
Я целую твои пятки,
Что повязли в куче масла,
Приподнялись только взятки.
Каждый, кто хотел имеет,
Но запрет я ставлю им,
Орган твой никто не смеет
Трогать именем твоим.
Ты подбита, но изящна,
Ты же шлюха, что красива,
Грациозна и прекрасна,
Я люблю тебя, Россия!
Я с неба прыгнул –
Разбьюся ли я?
Может и так,
Но крылья взведя
Над гордой спиной,
Я возносился
Как ангел святой.
Дух поглощая желанием жить,
Все согревался
И гордость вложив
В душу свою,
Прощал всем грехи,
Я поднимался
С божьей руки.
Но у асфальта
Людских надежд
Я замешался
В куче одежд,
Что падали с тела
Под ростом хвоста,
С козлиными рожками
Теперь голова.
Я проклинал,
Под землю кидал.
Наивных людей
В ничто превращал.
Я стал королем
Средь бездны безумья,
Я – властелин,
Умерших давно,
Не только людей,
Есть много, кого
Вы даже представить
Боитесь себе,
Хотя они – боги
На вашей земле.
Но если же шанс
Откроется мне,
Я душу отдам
Христу во кресте.
Всем жаждам чужды изваянья
И словно тайные свиданья
Пишу стихи я в полной мгле.
И вновь, когда уж полночь два пробило,
Бегу за ручкой и листком,
Чтобы дознанье не погибло;
Пишу с задумчивой тоской.
Хотя бывают и минуты,
А может даже и часы,
Когда пишу я в те секунды
Слова невиданной красы.
Рука бежит и хочет жить
Листок бумаги,
Не занимать и мне отваги,
В терпенье и в желанье возродить
То, что давно уже ушло,
Но наше время не пришло;
Лет через десять – через пять
Мы все стихи начнем читать,
Тех, кто давно уже иссяк
И телом бьется об косяк,
Души не чая и ломая руки,
Тогда возьмемся заново за луки…
А что нам лук? Когда идет уже на нас
Родимый, родный, божий глас,
Вознемогая испокон веков
Под звонким звоном каблуков,
Что так стучат в ночи темной,
Что так зовут тебя с собой,
И просят бросить этот бред
И заставляют на обед
Есть миссис Пустоту,
А та конечно на лету,
Та даром время не теряет,
Она все в дело притворяет
И заставляет (всех нас) ошибаться,
Потом до жизни всем сшибаться
По кабакам и по вокзалам,
Где людно, душно и темно,
По непонятным мне каналам,
Где жизнь и смерть всегда одно,
Где языки зовут, клевещут и шипят,
Как две замызганные тени,
Все громче вслух мне говорят
О чудесах, которых мы не видим
И в подсознанье ненавидим…
А мне то что, я здесь, один,
Пишу стихи я в полной мгле,
И словно тайные свиданья
Всем жаждам чужды изваянья.