| Я не прощаю предателей, потому что сам не предаю!

Под лезвием меча погиб центурион,
В последний путь направил легион
Его на окровавленном гербе щита,
Что на земле покоя не ища,
Сражался, бился, защищал
Центуриона от врагов,
Под звоном сотен топоров
Держался крепко,
Но тогда
Центуриона не спасла
Надежда в крепкий римский щит,
Меч был проворнее, погиб
центурион не в муках, в старости, в смятении,
Наоборот, он – в гордости, в цветенье
Своих лучших лет:
Вкушал фанфары искренных побед,
Круша любовь других,
Но строя замок свой,
Он забывал, что девушка с косой
Сидит и ждет его за стенами Помпея,
центурион же не робея несется в бой,
Чтоб проложить дорогу,
Дрожащей под ногами Кесарев потомков,
В историю вечной славы,
А в это время девушка его
Погибла в куче пепла лавы.
Центурион – мужчина,
ему не плакать, не рыдать,
но все-таки в сердце защемило,
ему не страшно помирать.

Унынье и всплеск безграничных фантазий,
Смущенное бремя окунутся в сознанье
Из разрушенных мифов о трепетном чувстве,
Его нам забыть – преступленье живущим.
«Астория». Радостно плачет по нашим объятьям,
В них ласка и боль, созиданье, ненастье,
Чарующих ночью влюбленных в желанье,
И ей не забыть всех безмолвных свиданий;
То райское гнездышко, где люди сплетались,
Их души в смятенье с интересом касались -
И это любовь пылала в надежде
Растопить навсегда свою безмятежность
В тех схватках из страсти, улыбок и стонов,
Она прижимала, давили оковы
Безудержной мысли, чтобы ночь продолжалась
Без слов и упреков – и в сердце осталась
Та светлая комната, где мы были вместе,
И выдержать боль расставания на веки
Теперь суждено, и в силах гнетущих
Наш разум застынет в желанье грядущем
Увидеть те взоры неприкаянных судеб
И кажется даже, что такого не будет,
Больше ярких эмоций, такого застолья,
Тишина и покой – в сладком звуке «Астория».
И в жизни другой не заметив былого,
Брошу в безвестность на рог векового
Поступка слепого, увидеть те чувства,
И даже порой нам будет и грустно,
Но где бы мы ни были, сердце безмолвно
Будет стремиться в то гнездышко снова,
Где ангелы нравились наши друг другу,
И в мире Любовь безгранична повсюду.

Кровь бьется в венах,
Сердце ритмично стучится,
Вырваться жаждет,
Все хочет напиться
Мыслей брутальных,
Назло твоей лжи,
Прошу не пугай,
Но себя покажи
В свете событий,
Идущих к обрыву,
Сердце обманешь,
Оно с него прыгнет,
Больно не станет,
Уже это в прошлом,
Где нервы ни к черту,
Кричали, ругали,
Злились, любили
Тебя и страдали,
Что столько убили
В мире достигнутом
После восхожденья
В образ другой,
Совершив преступления,
Карающих душу
Пред Богом любимым
Чистилище пройдено!
Я буду всесильным!
Но все же мечтаю
О вечной судьбе
Эндорфинов опившись,
Представил себе,
Как было сурово
Любить в расстоянии
Твой голос далекий,
Ломая старанья
Днями и ночью
В общении странном
Я грезил дочью
И мыслью спонтанной,
Спустившейся с храма
В городе сером,
Где был я рожден
Эмоцией светлой
Генов родительских
Сильных и чистых.

Затерта история
Наших стремлений
В стороны разные,
Но моя во спасенье.
Теперь же ужасно
Становится мыслям,
Стремящихся жить
Неприкаянно чисто
В обществе тучном
Со звонкой монетой,
И вспоминать
Как стирались заветы
Сердца шумящего
Образом детским
Оморфи встретить,
Понять ее сущность,
Сквозь призму эмоций
Осознать ее нужность.
Но ты холодна,
Чувства не шутка,
Я сильно старался,
Теперь же мне жутко,
Прощай навсегда,
Забудь мои мысли,
Верни мои чувства,
Оставайся Красивой!
Я продолжу искать
Ту, что мне снилась
В детстве далеком,
Ох, как я ошибся,
Увидев в тебе
Афродиту святую,
Прости меня, Маша,
Люблю и целую
Мысленно губы твои,
Шикарные очи,
Раскосые брови,
Лобик и носик,
Шею и щечки,
Ушко и мочку,
Я все сказал!
Я ставлю точку!

Закат красивее рассвета,
в него приятнее глядеть,
я и не видел в мире цвета,
который может так гореть.

Он так безумен и так манит,
я так хочу идти за ним,
но в горизонте он обманет,
он ветром утренним гоним.

Мне не угнаться за тобою,
да и зачем же я бегу,
в твой замок двери я открою,
ногой уверенной войду.

И вверх уверенной походкой,
сойду я с краю табурета
и на последок крикну громко:
“Закат красивее рассвета!”

Я влюбился в Вас во сне,
В удивительное счастье,
Сон пополнил на Земле
Душу бредшую в ненастье.
Я люблю Вас очень сильно,
Вы похожи на другую,
Но во сне любвеобильно,
Я целую Вас, другую.
Призрак ночи, сон погрязший,
Вспоминаю Вас и плачу,
В мире этом я увядший,
Сон напрасно только трачу.

пусть прокляты останутся на время
их дети, тех кто мне желал досады,
и целью жизни станут лишь награды:
измен, предательств, смерти бремя.

во мне есть милость, я ж «на время»
вас проклянул, хотя жлобы вы есть
изрядные, и словом будет моя месть,
метая и круша итак тупое ваше племя.

вы шушера, и нет судьбы достойной,
лишь недоступных денег вонь и след
слюну густую выделяет, идя на свет,
пытаясь спрятать мир крамольный.

такие есть в стране – народ бандитов,
и от него подальше, став всё ж первым,
бежать пытался Юра, а за ним и Герман,
невольные Земли скитальцы у орбиты!

ваш ордер выписан – уже идут за вами,
пока лишь на допросы-пытки-муки:
водой на лоб, не спать, ломая руки,
потом и в вечности вас ждут страданья.

прощенье если кто-то все же спросит,
пусть не бывать, но помечтаю, вдруг;
я не прощу – убил его мой старый друг,
то чувство, и теперь обоих земля носит.

шушеру московскую из тьмы вывожу -
стихом своим со сложным ритмом;
шушера ко мне липнет магнитом,
а я же уверенно в свет выхожу.