| Я не прощаю предателей, потому что сам не предаю!

Прежде всего анафилактический шок,
На правой руке кровавый ожог,
Вегетто-сосудистая дистония,
Ящур и язва, отек, анемия,
Желтуха, ячмень, бешенство, рвота,
Астма, запор, аутизм и икота,
Тиф брюшной, артрит, грипп, малярия,
Менингит, ожиренье, гастрит, дистрофия,
Силикоз, абсцесс мозга, грыжа, плешивость,
Дерматит, диабет, ангина, сонливость,
Сколироз, облысенье, кератит, дифтерия,
Ботулизм, атит, фурункул, цирроз,
Атаксия, гангрена, лихорадка, понос,
Кариес, коклюш, оспа, водянка,
Жаба грудная, простата, ветрянка,
Заячья губа, карцинойдный синдром,
Инфаркт миокарда, в ноге перелом,
Корь, отек легких, гепатит, ревматизм,
Камни в почках, карбункул, ОРВ, критинизм,
Микседема, неврит, истощенье, асцит,
Бруцеллез, диория, чахотка, бронхит.

Я влюбился в Вас во сне,
В удивительное счастье,
Сон пополнил на Земле
Душу бредшую в ненастье.
Я люблю Вас очень сильно,
Вы похожи на другую,
Но во сне любвеобильно,
Я целую Вас, другую.
Призрак ночи, сон погрязший,
Вспоминаю Вас и плачу,
В мире этом я увядший,
Сон напрасно только трачу.

Опять командировка!
Да, здравствует, она родная!
Работа и разгул! Сноровка
Улучшилась с годами.

Насулил дом – уже не то,
Вам нужно время в передышке,
Между вокзалами судьба
И аэропортов – по привычке.

Все поезда и самолеты точно
Ведут в ее чудесный край,
Приятных встреч возможно много
Командировочных ребят.

Могу не спать, не есть, упиться,
Попеть, и что-то говорить серьезно,
Потанцевать, а утром похмелиться,
Затем поехать поработать.

Она дарила и заботы,
Порой печалила и злила,
Смеялась, плакала, икала,
Но все же искренне любила.

Ее забыть? Нет-нет, не будет!
Хоть сотню раз в нее езжай,
И в каждом странствии прибудет
Эмоций светлых урожай.

Орды гостиниц, бань и саун,
Всех в кабаки скорей ведешь,
И если ты в душе не даун,
То время с пользой проведешь!

Но вот совет: в нее собравшись,
Пред выходом присядь в дорожку,
Монетку надо кинуть дома,
К деньгам примета и вернешься!

Дарите девушкам цветы,
Они становятся счастливы
На миг уносятся в мечты,
Где все прекрасны и красивы.

Они глядят на все букеты
Как на признание в любви,
Порой откроют Вам секреты,
Гормоны возбудив в крови.

Улыбкой озаряют бытность
Назло всем бедам и несчастьям,
Строптивый мир, его несытость,
Свергают временно в ненастье.

В тот славный день они в полете
Ныряют быстро в облаках,
В тоску впадут, когда уйдете,
Печаль поселится в глазах.

Одни смеются, кто-то плачет,
Одни ругаются опасно,
Цветы скорее в вазу ставят,
Кто в снег кидает их напрасно.

Цветок рожден в мечте погибнуть,
Чтоб море комплиментов слыша,
Он аромат свой излучает,
Желает каждый из них выжить.

Души эмоций переполнив чашу,
Один цветок, как оберег,
Вдруг скажет тихо в сердце Вашем,
Пусть не бросают меня в снег.

Дарите девушкам цветы,
Они сольются воедино
С судьбой засохшего куста,
Что был рожден таким красивым!

Собеседники они плохие,
Но собутыльники что надо-
Горячие финские парни,
Напивающиеся до упада!

Был сентябрь. Как всегда, жалостливо падала листва, словно, предвещала конец…конец, прежде всего, тем ласковым, на первый взгляд, истощающих и уходящих в прошлое летних деньков. Но это не могло противостоять мрачности и вседозволенности осени, которая поработила природу, вечно ищущих людей, чьи идеалы гнал по двору вместе с сентябрьской листвой дворник, по утру подбодрившийся отстоявшейся в тумане, после бурного вечера прочих дворников, слесарей и неудачников, бутылью с водкой. Их кривые рожи отражались в ее бездонности и задумчивости. Но это было вчера… Теперь же дворник гнал листву, мягко посапывая и матюгаясь на вечных его спутников жизни – собак.

Он прекрасно понимал всю тяжестность и ханжество своей жизни, что он тоже “собака” в мире теней, господствующих над людьми; что он тоже одна из неудавшихся судеб, один из блудных сыновей, сыновей неизвестности. Одурманенный запахом водки, дворник забывал о мерзительном существовании своего времени; жил, только, сегодняшним, не требующего ответа от жизни: а что ты сделал для завтра?, днем.

Вся его личность была сомкнута в маленький клубок обреченности, покрывающийся сверху ненавистью к себе; ненависть заражает все тело, каждую его частицу, убивает ее, и человек становится макромолекулой-ненавистью с диагнозом “безразличие”. Единственное, что могло скрасить столь мрачное одиночество и безвыходность – это маленькое царство – улица, в ранние часы своего существования в новом дне, делавшее дворника – Королем: он мог лежать на лавке в центральном парке, сняв немытые и потрепанные от старости сапоги, а то и лучше – поставить их рядом с собой, громко крича всему миру благим матом, в перерывах насвистывая и напивая песни своих соплеменников–алкашей, многие из которых до сих пор пьяные валялись в саду, и утро они встретят ближе к ужину, когда добротные хозяйки под звуки говорящих улиц будут накрывать на стол, традиционно покрикивая на своих, проголодавшихся после долгого дня игр и баталий, детей. Из их видимочистых окон, под песни разрушающего все сентября, запах пирогов разнесется далеко-далеко, и прохожие, много ходящие и спешащие в это время домой, пропитываясь дурманом капусты, убыстряют свой шаг, некоторые, наоборот, замедляют его, чтобы растянуть чужое удовольствие до себя.

Как это все смешно: сентябрь уносит все старое и плохое, а люди, по-прежнему, в своих суетах, продолжают бежать, Бог знает за чем. Навряд ли, они сами, хотя бы на чуть-чуть, осознают это безмолвие и пустоту…