| Я не прощаю предателей, потому что сам не предаю!

Ты не сможешь себе поверить,
Как меняются люди порою,
Становясь как дети смешные,
В один миг заразившись любовью.

Все меняется в мире невзрачном
На цветную зарю рано утром,
Осветляя луга и деревья,
Лучик солнца летит в небе тучном.

Распускаются всюду герберы,
Фиолетовым мир изменяя,
И даря людскую надежду,
Ароматом его сохраняют.

Добрый Ника, храбрый малый,
Звонким голосом пугая
Мир спешащий. Он взобрался на перила,
Что теперь всех напугает.

Он в прыжках высоких сильных
Норовит барьер опрыгнуть,
Лаем страстным упиваясь –
Через три квартала слышно.

“Тише, Ника, я с тобой.
И зачем ты так на взводе
Тратишь силы, защищая
Дом любимый на Садовой?

Лучше нам сейчас валяться
На кровати большой мягкой,
С костью вкусной поиграться,
В ожидании прихода мамы.”

Гордо вскинув Ника брови,
Еще раз он рявкнул в небо
И пошел ко мне взъяренный,
Хлеб учуяв в руке левой.

Хвост приподнят и маячит,
Бела грива приподнялась,
Нос холодный подставляет
Он в мою ладонь намокшу.

А затем берет кусочек
Бела хлеба осторожно,
И вытягивает срочно
Чтоб досталось ему больше.

Добрый мальчик, кари глазки,
Он глядит на мир с желаньем
Съесть побольше, отоспаться,
Перед папиным гуляньем.

Гавкнул Ника нежно-нежно,
Это он сказал спасибо
За заботу и веселье,
Что дарю ему от сердца.

“Рявкай, Ника, и резвись,
Ты достоин наслажденья,
В мир пришел ты сохранить
Наш очаг, уют семейный.”

Посмотрел он мне на руки,
Взглядом раз окинул миску
И пошел дремать у стенки
Завертевшись на месте влево.

“Спи, Никуся, я с тобой!
Пусть приснятся тебе горы,
Той Шотландии далекой,
Где гуляли твои предки.

Пусть приснятся тебе стада
Овец бегущих по лужайкам
Под твоей охраной стойкой,
Прикрываемых звонким лаем.»

И он сморщил глазки спешно,
Лапками задергал, в золотой
Мир Морфея окунулся нежно…
“Спи, Никуля, я всегда буду с тобой!”

Унынье и всплеск безграничных фантазий,
Смущенное бремя окунутся в сознанье
Из разрушенных мифов о трепетном чувстве,
Его нам забыть – преступленье живущим.
«Астория». Радостно плачет по нашим объятьям,
В них ласка и боль, созиданье, ненастье,
Чарующих ночью влюбленных в желанье,
И ей не забыть всех безмолвных свиданий;
То райское гнездышко, где люди сплетались,
Их души в смятенье с интересом касались -
И это любовь пылала в надежде
Растопить навсегда свою безмятежность
В тех схватках из страсти, улыбок и стонов,
Она прижимала, давили оковы
Безудержной мысли, чтобы ночь продолжалась
Без слов и упреков – и в сердце осталась
Та светлая комната, где мы были вместе,
И выдержать боль расставания на веки
Теперь суждено, и в силах гнетущих
Наш разум застынет в желанье грядущем
Увидеть те взоры неприкаянных судеб
И кажется даже, что такого не будет,
Больше ярких эмоций, такого застолья,
Тишина и покой – в сладком звуке «Астория».
И в жизни другой не заметив былого,
Брошу в безвестность на рог векового
Поступка слепого, увидеть те чувства,
И даже порой нам будет и грустно,
Но где бы мы ни были, сердце безмолвно
Будет стремиться в то гнездышко снова,
Где ангелы нравились наши друг другу,
И в мире Любовь безгранична повсюду.

Белая девочка со взглядом манящим
Губы мои наполняет любовью,
Солнце она, звездочка неба,
Лето желанное по имени Света.

Свет облаков, свет поднебесья,
Радуга жизни, любовная песня,
Сон-наслажденье, райская птица,
На прелести это хочу я жениться.

Твой образ встречаю каждый день,
Забыть тебя поэтому мне трудно,
Поверь! Поверь! Прошу, поверь!
Взгляну назад и вижу его снова
В толпе, идущей по Тверской,
Вдоль театра имени Ермоловой.
Ловлю такси и еду по Лубянке,
А слева ты обогнала -
Подрезать ржавую десятку,
Тебе не стоит и труда.
Проеду тихо по Ильинке,
И даже что не говори,
Стоит твой образ незабвенный
У «Храма Спаса на крови».
И радио в машине звонко
Вдруг скажет что-то о Москве,
И голос этот столь знакомый,
Напоминает о тебе.
По Красной площади чеканя,
Мне улыбаясь широко,
Проходишь снова удивляя,
Так грациозно и легко.
И на Ордынке за прилавком
Где продавщицы только есть,
Ты продаешь прохожим вату
Сладчайшую в моей Москве.
Прошел в музей на Третьяковку,
И кто-то вдруг из-за спины
Вдруг спросит гида о картине,
А это снова только ты.
На Савинской, в толпе жаждущих,
В клуб «Сохо», что хотят попасть,
Тебя здесь штук под десять будет,
Красивых самых из девчат.
Зайдешь на ужин в томный «Пушкин»,
Вокруг «мисье, милорд, пардон»,
На «Антресоли» все знакомый
Взгляд карих глаз твоих узор.
Прищуришься и снова видишь,
Что ты и здесь – официанткам встать,
Напитков и еды убранство -
Спешишь скорее всем подать.
И в «Корстон» заходя с друзьями,
Я вижу только образ твой,
Когда в стриптизе отрываясь,
Ты нежно позовешь с собой.
Но кажется порой мне сильно,
Что это точно не любовь,
К злодейству колдовскому ближе
Твой образ встреченный мной вновь.
И напоследок оглядевшись:
Увижу ли тебя еще?
Вдруг понимаю – непременно,
Таких как ты в Москве полно.
И утром дома просыпаясь,
Меня обнимешь нежно ты,
И пусть что рядом здесь другая,
Но все же чей-то идеал мечты.
И имя разное и цвет волос,
Но все же вижу образ твой,
Так жизнерадостно идущей
В толпе шумящей по Тверской.

Что делала сегодня ты?
Люблю тебя представить,
Писал я как-то про цветы,
Теперь то что, когда их
В вазу нашу не поставить.

Скорей всего, ты одинока,
И мрак стоит в твоей весне,
Звеня по трубам водостока,
Дождь льёт в твой дом -
Всё это снится мне во сне.

На тротуарах твоих лужи,
А город грязный навсегда,
В июле град окутал стужей
И тяжелее с каждым шагом -
Сильней становишься тогда?

Обвисла кожа, есть морщины,
Но лишний вес тебе в урон
За то, что нет с тобой мужчины,
Того кто нужен был, как я,
Прошу за откровение пардон.

Легко представить как живёшь
Без красок ярких, как цветы,
В стихах легко свершив грабёж…
Ну а по правде, как живёшь и
Делала сегодня что-то ты?