Просветы в памяти – повторы,
Секунд минувших корабли,
Везущих нас опять в могилы,
Опять подальше от земли.
С дыханьем каждым мы серчаем,
Стареем, глядя…из зеркал
Минуя тени исчезаем
Во сне невиданных начал.
Летаем мы под небосводом
Парим, ныряем в облаках,
Но редко мы себя все видим
В разбитых, серых зеркалах.
Я с неба прыгнул –
Разбьюся ли я?
Может и так,
Но крылья взведя
Над гордой спиной,
Я возносился
Как ангел святой.
Дух поглощая желанием жить,
Все согревался
И гордость вложив
В душу свою,
Прощал всем грехи,
Я поднимался
С божьей руки.
Но у асфальта
Людских надежд
Я замешался
В куче одежд,
Что падали с тела
Под ростом хвоста,
С козлиными рожками
Теперь голова.
Я проклинал,
Под землю кидал.
Наивных людей
В ничто превращал.
Я стал королем
Средь бездны безумья,
Я – властелин,
Умерших давно,
Не только людей,
Есть много, кого
Вы даже представить
Боитесь себе,
Хотя они – боги
На вашей земле.
Но если же шанс
Откроется мне,
Я душу отдам
Христу во кресте.
То «Господне воскресенье»
Пасха русская встречала:
Новодевичья обитель
Был в избытке ночью зритель,
Лицезрел я всё вне храма.
Рядом судьбы проплывали,
Кто-то плакал, кто-то светел,
Крест накладывали ловко,
Отвечая разом громко:
«Господи, скорей воскреси!»
Кто в руке держал две свечки,
Представляя, что есть кто-то,
И желал в миру прощения,
Бедным больше угощения -
Говорил под нос несложно.
Холодал потока воздух,
Службу окруживший ветром,
Гаснуть свечи заставляя,
В спины стукаясь играя,
Хор окутав дымкой серой.
Руку поп давал на милость
Целовать старухам всяким,
Молодым пример даривших,
А с икон, в слюнях залипших,
Свет смешался с мраком тяжким.
Прославляли мощи чьи-то.
Я не знаю, зачем, кстати
Их касались люди жадно -
От такой любви досадно,
Что идет хранимым в раке.
Вспоминаю сейчас это,
Как стоял тогда у храма.
И смешно, что в воскресенье
Нахожу в стихах спасенье,
А пишу тебе их, Мама.
Не помню, сколько лет назад,
Я видел чудное местечко:
Там пели песни соловьи,
Там протекала быстро речка.
Там львы гуляли со мной рядом,
Там шумно листья распускались,
Там было все. И этим садом
Ежеминутно восторгались.
Там, помню, птицы все летали,
Летали там, и там, и там,
Там кони сладко рокотали,
Когда бежали по лугам.
Там мягко мне на слух шептали
Трава, деревья и моря,
Но что же все они молчали:
Там вечно мне прожить нельзя.
Все сорок дней пощась
Перед твоим приездом,
Меня смутили не смущаясь,
Зачем все это я затеял?
Ведь ты приехала,
Когда тебя не ждали,
Прости, не смог тебе сказать,
Что дни страстной недели ждал я.
Но как тебе могу я отказать,
Когда желаешь это ты всесердно,
Улыбкой мысли развивая
В уму моем влюбленном слепо.
Я нарушил пост, сказав себе,
Что Бог простит, поскольку,
Ты прекрасна все же,
К такой ромашке я стремился
Всю жизнь – садовник непогожий.
И Бог простит, ведь это он
Своей рукою правил мысли
Мои, чтобы любил. Тебя.
Как любят маму дети.
Я сам хотел быть чистым,
Желая это только сердцем,
Но согласился на сей шаг
В уму моем такой блаженный
И согрешил в любом раскладе,
Теперь я буду целый год
Все ждать, когда наступит праздник
Страстной недели невдомек.
Дождусь, но будет со мной Маша
Другая или те же, что и раньше,
Когда смогу сказать себе я “стоп”
В период недели предпасхальной.
Верный, Банга, подойди,
пес нечесаный, лохматый,
на мои улыбки ты
хвостом машешь,
конопатый.
Подойди ко мне поближе,
излечи мою болезнь,
слышишь ты мое дыханье
тише? –
замирает, огалдев.
| Я не прощаю предателей, потому что сам не предаю! 
