| Я не прощаю предателей, потому что сам не предаю!

Я опять в тебя влюбился,
Я опять тебя люблю,
Образ твой ко мне явился,
Он явился, а я сплю.
Я пытался уловить
Каждый миг, где он бывал,
Но боялся наследить
И так часто забывал.
Я люблю тебя сильнее,
И в груди моей огонь,
Поселился во мне Логос,
Призывает за тобой.
Я пылаю, сердце свищет,
Я хочу к тебе одной,
И лекарства он не сыщет,
Я прошу побудь со мной.

пусть прокляты останутся на время
их дети, тех кто мне желал досады,
и целью жизни станут лишь награды:
измен, предательств, смерти бремя.

во мне есть милость, я ж «на время»
вас проклянул, хотя жлобы вы есть
изрядные, и словом будет моя месть,
метая и круша итак тупое ваше племя.

вы шушера, и нет судьбы достойной,
лишь недоступных денег вонь и след
слюну густую выделяет, идя на свет,
пытаясь спрятать мир крамольный.

такие есть в стране – народ бандитов,
и от него подальше, став всё ж первым,
бежать пытался Юра, а за ним и Герман,
невольные Земли скитальцы у орбиты!

ваш ордер выписан – уже идут за вами,
пока лишь на допросы-пытки-муки:
водой на лоб, не спать, ломая руки,
потом и в вечности вас ждут страданья.

прощенье если кто-то все же спросит,
пусть не бывать, но помечтаю, вдруг;
я не прощу – убил его мой старый друг,
то чувство, и теперь обоих земля носит.

шушеру московскую из тьмы вывожу -
стихом своим со сложным ритмом;
шушера ко мне липнет магнитом,
а я же уверенно в свет выхожу.

Был сентябрь. Как всегда, жалостливо падала листва, словно, предвещала конец…конец, прежде всего, тем ласковым, на первый взгляд, истощающих и уходящих в прошлое летних деньков. Но это не могло противостоять мрачности и вседозволенности осени, которая поработила природу, вечно ищущих людей, чьи идеалы гнал по двору вместе с сентябрьской листвой дворник, по утру подбодрившийся отстоявшейся в тумане, после бурного вечера прочих дворников, слесарей и неудачников, бутылью с водкой. Их кривые рожи отражались в ее бездонности и задумчивости. Но это было вчера… Теперь же дворник гнал листву, мягко посапывая и матюгаясь на вечных его спутников жизни – собак.

Он прекрасно понимал всю тяжестность и ханжество своей жизни, что он тоже “собака” в мире теней, господствующих над людьми; что он тоже одна из неудавшихся судеб, один из блудных сыновей, сыновей неизвестности. Одурманенный запахом водки, дворник забывал о мерзительном существовании своего времени; жил, только, сегодняшним, не требующего ответа от жизни: а что ты сделал для завтра?, днем.

Вся его личность была сомкнута в маленький клубок обреченности, покрывающийся сверху ненавистью к себе; ненависть заражает все тело, каждую его частицу, убивает ее, и человек становится макромолекулой-ненавистью с диагнозом “безразличие”. Единственное, что могло скрасить столь мрачное одиночество и безвыходность – это маленькое царство – улица, в ранние часы своего существования в новом дне, делавшее дворника – Королем: он мог лежать на лавке в центральном парке, сняв немытые и потрепанные от старости сапоги, а то и лучше – поставить их рядом с собой, громко крича всему миру благим матом, в перерывах насвистывая и напивая песни своих соплеменников–алкашей, многие из которых до сих пор пьяные валялись в саду, и утро они встретят ближе к ужину, когда добротные хозяйки под звуки говорящих улиц будут накрывать на стол, традиционно покрикивая на своих, проголодавшихся после долгого дня игр и баталий, детей. Из их видимочистых окон, под песни разрушающего все сентября, запах пирогов разнесется далеко-далеко, и прохожие, много ходящие и спешащие в это время домой, пропитываясь дурманом капусты, убыстряют свой шаг, некоторые, наоборот, замедляют его, чтобы растянуть чужое удовольствие до себя.

Как это все смешно: сентябрь уносит все старое и плохое, а люди, по-прежнему, в своих суетах, продолжают бежать, Бог знает за чем. Навряд ли, они сами, хотя бы на чуть-чуть, осознают это безмолвие и пустоту…

Во имя Бога, Милостивого, Милосердного!

Я верю в ангелов небесных^[1],
Они спустились к нам из Рая,
За миром бешенным из смертных,
Сидя на крышах наблюдают^[2].

Посланники давно здесь рядом,
Господь так передал “привет”
Всем людям с солнечным зарядом
В душе своей на стыке лет.

Порой гуляют вместе с нами,
И свечку держат поздней ночью,
Когда влюбленные в сплетенье
Друг друга обнимают сочно.

Они летают по команде только
Сердец открытых, их услышав,
Стремятся сгладить шрамы ровно
Трагедий мелких, но язвимых.

Когда они к нам прилетают,
Боясь, мы их не замечаем,
Живем в своей рутине трудной,
Их оставляя без внимания.

В ответ, им одиноко очень,
Свой торс небесный закрывают
Пером беленным, даже ночью,
Когда мы их не замечаем^[3].

Они пускают сразу слёзно -
Так им пожаловал Господь,
Петь песни для души плененной
В оковах тельных батраков.

Допев свои куплеты людям,
Они смеяться начинают громко,
Прощаясь с ними без прелюдий,
Махают крыльями не звонко.

И если человек открыт судьбою
В порыве сделать что-то лучше,
В нем Ангел точно возродиться,
Летать заставит в жизни мучной.

Он сможет их всех посылать
На помощь людям в знойном мире,
Делясь своей судьбой от Бога,
Быть светлым и охватом шире.

И если Ангела пошлешь куда-то,
Он не вернется никогда,
Пока не выполнит наказа,
Стремиться будет от тебя.

Печально будет, ну и что же -
Так людям Бог сказал страдать,
Пока их судьбы не свершатся,
Посланников им не видать.

Господь создал людей подобно
Себе, и чувствами делился,
Поскольку Ангелов возврата
Он ждет давно на небе чистом.

Но они с нами в этой тине,
Периодически рыдая,
Сердца все ж делают почище,
Но ждут когда вернуться к Раю.

Летают где-то сейчас рядом
Вокруг меня, быть может, чьи-то
Посланники людей далеких,
Желающих помочь мне сильно^[4].

Но я порой не замечаю все же,
Как они воют со мной рядом,
И думаю, что это черти,
Бежавшие из черно Ада.

Я улыбаюсь и, вдруг, плакать.
Мне хочется увидеть снова
Окрыленных Ангелов моих,
Что выполняют заказ новый.

Но знаю точно в этой жизни,
Что все вернуться вдруг однажды,
Забрать меня в закате солнца
С собой поближе к стенам Рая.

______
[1] Вера человеком в ангелов является неотъемлемой частью Имана (Веры). Ангелы — Божьи творения, представляющие отдельный, параллельный нашему мир. Они сотворены из света, но могут материализовываться в различные положительные формы и образы. Не принимают пищу и питье. Не имеют всех тех чувств, склонностей и качеств, что присущи людям. Бесполы и во всем покорны Создателю. По природе им не свойственно совершать грехи и преступления, в чем нет исключений.

[2] Представление использовано по художественному фильму Брэд Силберлинга от 1998 года «Город ангелов» (англ. City of Angels).

[3] Согласно представлениям из хадисов ангелы имеют крылья, причем в разном количестве и не ограничены двумя. Наиболее известными являются ангелы: Джабраил (архангел Гавриил, через которого Божьи посланники получали Священные Откровения) и Исрафил — предвестник Конца Света и Воскрешения. Количество этих могущественных Божьих творений неведомо людям. Основное место их пребывания — небеса.

[4] «У него [рядом с каждым из людей] впереди и позади находятся ангелы-хранители, сменяющие друг друга. [Определенное количество ангелов-хранителей оберегают человека днем, а другие — ночью.] Они (ангелы) защищают человека по приказу Аллаха (по приказу Господа миров, Творца всего и вся). [Кстати, наличие ангелов не зависит от того, верующий этот человек или нет. Любой пришедший на эту Землю пользуется благами Творца и, в соответствии с Божьим замыслом и мудростью, оберегаем Им. Важно отметить, что если поступает веление Всевышнего относительно какого-либо человека, например, неприятность, которая в наказание или для испытания должна вот-вот его постигнуть, тогда ангелы-хранители отходят, уступая Божьему велению]…» (Св. Коран, 13:11).

Не поступай с родными плохо,
Ведь они любят тебя сильно,
Добра желая сердцем только
Тебе, но ты их не услышишь.
Они хотят, чтоб ты цвела, росла,
Смеялась, молодела,
Успехом в собственных делах
Всех поражала без усердно.
Они всегда идут с тобой,
Чтоб в жизни этой не случилось,
Но если все тебе “родные”…
Прости, что все так получилось.
Родные помнят о тебе. Всегда!
Один поэт все так же пишет
Стихи любви, что все жива,
Но только ты его не слышишь.
Ты, видимо, совсем глуха,
И это очень помогает
В ответ молчать, но та глупа
Мария, что так поступает.
Родные люди в этом мире
Бывают все же безразличны,
Кому угодно, даже мне,
В сем мире денег прагматичном.
На них мы крикнуть можем резко,
Послать подальше от себя,
Они простят нас непременно,
Любовью дышат их сердца.
Прости, что все пишу об этом,
Когда ты есть совсем слепа,
И энергетику почуять
Мою не сможешь никогда.
Ты просто диэлектрик в жизни,
Вокруг все дышит новизной…
Но кто-то должен быть пассивным,
Чтоб соблюсти в миру гармонь.
И это ты, такая, Леди,
Совсем дитя, совсем, как кроха,
Но я прошу тебя, пожалуй,
Не поступай с родными плохо.

Жизнь переменчива:
Сладка! Горька!
Ужасна! Печальна!
И опасна.
Живешь мечтою о небесном,
А мир в ответ сгущает краски
И стреляет по сердцу помидорами.
Ах! Я Вас так не понял!
Теперь же безоружен!
Я холостой патрон в обойме жизни.
Все годы муторно, шаг за шагом,
Стараясь сделать.
Сильнее, я уходил в себя!
Закрыл дверь, ключ выкинул!
Но Вы ее отворили!
Вы прошли сквозь нее!
Зачем же, скажите, Вы сорвали
Дверь с петель?
Теперь же просто дует!
Окон нет, а холод веет!
Бьет в тело, пытаешься укрыться,
Но бесполезно – Вы победили!
Злорадствуйте! Вы все еще в фаворе!
Зачем же опускаться так мне было?
Ведь знал, что будет очень больно.
Я ждал не Вас, но Вы меня убили,
Сказав слова вранья.
Солгав однажды – не вернешь!
Будешь вечно врать. Но все вдруг
Станет всем известно.
Но мне за что такие чувства?
Я просто был закрыт,
В стене надежной замурован,
Но Вы вошли в мой дом,
Разрушив статуэтки,
Побив фарфор и написав на стеклах
Свое “Люблю”!
Я не смогу убраться!
Мне нужно много время!
Его теряя, себя я забываю!
Прощай мои дела насущные.
Но двери я закрыть пока не в силах.
Да и зачем! Сорвете их Вы снова.
Войдете. Смеяться будете нахально.
А я буду счастлив! Отвечу Вам слезою!
Пущу из карих глаз все переживание,
Которое вернется к Вам
С солнечными лучами, разрушив мой мир,
Мы вновь останемся одни,
Вы скажете, что я безумен! Спасибо Вам!
Вы научили меня! Любить Вас вечно буду!
Я полон сил и мир мой мне не нужен.
Нашли на голове моей Вы волос
Седой. Но я же молод!
Я темной крови, армянской
Полукровной. Я чувствую ее,
Когда идете Вы по миру,
Стуча уверенной походкой
Безразличья. Боязни снять вдруг
Свое надменное лицо!
И как Вы можете заметить,
Вопреки всем стал мудрее
Я полюблю Вас в тридцать
Тысяч раз сильнее.