| Я не прощаю предателей, потому что сам не предаю!

Ничто не может увенчаться
Красивым блеском в зеркалах,
Они покажут нашу душу
В граненых, битых бокалах.

Меня давили, давят всех,
Но мы покорны, как деревья,
Без нас на свете жизни нет,
Мы истину храним не веря.

Но я б занялся суицидом,
Как только строчку написал,
И губы вымазал “повидлом”,
Но в сердце веру отыскал.

Как странно жить не зная,
Кто ты такой? Зачем живешь?
Но в сердце разыгралось пламя,
Жизнь, где знаешь, что умрешь.

Бывает: выглядишь точно на возраст,
Смотреться так должен человек в те года,
Но есть стереотип от пороков насевший,
Что приходится все же стать старше себя.

А это есть почва для эго питания:
Сверстник измученный жизнью вдруг
Окончит просьбу свою на прощанье
Фразой приятной «…мой юный друг».

Есть и абсурд, когда только двадцать,
Жизнь лишь в начале – ребёнок и «точка»,
Но кажется людям, что тебе уж за тридцать,
А рядом идущая подруга – лишь дочка.

Иль хуже, когда тебе лишь полтинник,
Но люди вокруг прибавляют специально
Годы седые, чтоб суровей картина:
На пенсию выслать быстрее с медалью.

Хвала Аллаху-Господу миров!

Спасибо, Боже, за ту милость,
Что вновь оказываешь мне,
Ах, как приятно, что има́ном^[1]
Ты щедро одарил вдвойне.

В свой первый раз узнал Тебя,
Когда крестили в Перестро́йку^[2],
Тогда не понял смысла я,
Но все же верил на пятерку.

А юношей всё был в учебе,
Тянулся к знаниям в рассвет,
И так печально мне сегодня,
В словах что наводил наве́т^[3].

Взросление проходило бурно
В иллюзии семейных дел,
Порой бросал подарки в урну
Твои, хотя всегда потом жалел.

Карьерный взлет: работа-дом,
Бывали снегопады денег летом,
А в масках жизни говорил: «Потом!
К Тебе зайду спросить совета».

Ты так давал совет всегда:
Через людей, иль книг прочтенье,
Сменялась Солнцем череда
Грозы, я говорил тогда: «Везенье!».

Бессмысленный прыжок с трамплина -
Печальный опыт, но ведь так и надо,
Уверенность в Твоей поддержке – сила,
Что из утробы посильней толкала.

Всё как змея съедал шатле́н^[4]:
Звено, за ним ещё одно цеплялось,
Весенних красок в гобеле́н^[5]
Моей судьбы Ты дал в награду.

Хвала Тебе, Творец миров,
За жизнь как есть, она прекрасна,
Пусть путь мой будет лишь прямым,
А не заблудшим и несчастным.

______
[1] Има́н – вера, религиозное убеждение.

[2] Перестро́йка — общее название нового курса советского партийного руководства, совокупности политических и экономических перемен, происходивших в СССР с 1987 по 1991 годы.

[3] Наве́т (устар.) – клевета, ложное обвинение.

[4] Шатле́н – короткая широкаяцепочка к мужским часам, которая носилась на поясе (обычно к фраку). Принадлежность костюма аристократических кругов.

[5] Гобеле́н — стенной ковёр с сюжетной или орнаментной композицией, вытканный вручную перекрёстным переплетением нитей.

Я все равно люблю Тебя,
Быть может не такой любовью,
Как хочешь ты, но все же…
Она одна, другой не будет.

Я очень тебя уважаю
И буду скучать сильно-сильно
Без нашего общения ночью,
Что было волшебным и милым.

Ты дал мне понять,
Что я твоя Королева,
И много в себе изменила,
Тогда зачем меня гонишь?
Я только тебя полюбила!

И никогда, ни на минуту,
Я голос твой забыть не в силе.
Хочу услышать его снова,
Прижать к себе, не отпускать,
Я сильно тебя полюбила!

Мне грустно будет без тебя,
Ты половинка в моем мире,
И сердце бьется в такт судьбе,
Мы вместе друг друга любили!

Я предположить боялась,
Что чувства сильные
В сём мире существуют,
Прости за все меня,
Я мыслями с тобой.
Всегда твоя! Целую.

В царстве сонном, в Подмосковье
В звуках старого баяна
Пела песню и рыдала
Белая Царевна-несмеяна.

Слезы каплями катились
По щекам девичьим юным
С карих глаз и золотились
В свете ярком полнолунном.

Про любовь она молилась
Чтоб пришла она скорее,
Но Господь ее не слышал,
Ветер лишь усилив в сквере.

Она пела и рыдала,
Про любовь святую в царстве,
Что уже во мраке темном
Умерло в людском коварстве.

Звуки томные спускались
Из баяна в сквер темнющий,
Завывали и неслись
Средь кустарников колючих.

Несмеяны голос звонкий,
С прерыванием слезами,
В унисон звучал погоде
Нависавшей над домами.

Песнь ее подобно эху
Разносилась ветром дальним
По задворкам и проулкам,
Дополняясь лаем слабым.

«Где же ты любовь,
Где же ты мой свет,
Где же ты родной,
Милый человек?

Что мне жить на свете
Без тебя и твоих кудрей,
Без очей горящих страстных,
В свете ярком полнолунном?

Я все жду тебя сильнее.
Верю сильно, что придешь ты вдруг,
Однажды осознав, что жить не можешь
Без Царевны-несмеяны.”

Ее голос лился мягко
Прорываясь в ставни к людям,
Чтобы те несли сказанья
О Царевне в царстве лунном.

“Я прошу тебя Господь,
Умоляю сердцем чистым,
Сделай так, чтоб он явился
В жизнь мою как можно быстро.

Что я сделала такого,
Что не вижу в мире света,
Под который все смеются,
Забывая о проблемах?

Песнь мою пускай услышат
В королевстве нашем статном,
И разносят весть по миру,
Что живу я в муках странных.

Я все жду тебя сильнее.
Верю сильно, что придешь ты вдруг,
Однажды осознав, что жить не можешь
Без Царевны-несмеяны.”

Плачет дива, плачет горько,
Не могло найти покоя
Сердце битое в осколки,
Не нашедшее героя.

Плачь Царевна, громко-громко,
Чтобы знали в мире спешном,
Что теряя в жизни счастье
Одиноким будешь вечно.