| Я не прощаю предателей, потому что сам не предаю!

Для меня вы все ничто,
Да и чем могли вы быть:
Все зовете за собой,
Говорите, что любить.
Хотя многие и верят
И бросают якорь свой
На могилах олигархов,
Все зовущих нас с собой.
Понимаешь, что не главный,
А простой славянский смертный,
Что хотят в тебе разрушить,
Говорят, что суеверный.
Уходите же отсюда,
Не открою вам я двери,
Уезжайте все с квартиры
Олигархии-евреи.

Острый и хрупкий мир твоих грез:
Лишь секс с незнакомым уродом,
Который на лавке щиплет соски,
Твои волосатой рукой гладит ноги.

Кричишь «запетрушь, насисники рви» -
Фантазия: грубость, слабость и смех,
Своими ладонями пожилой визави,
Как юноша пытается совершить грех.

Фрики: кому-то кобыла невеста,
Кому-то на лавке нужен экстрим;
Для одних секс – это только сиеста,
Для других – маршем идти строевым.

В мясном магазине за грязным прилавком
Стоит продавщица с пятым размером,
На полках же сраных средь колбас и сосисок
Лежит большой выбор членов мясистых.

Стоит в остановке, шорты коротки,
Рваны чулки – трудные будни,
Пытается скрыть жажду от ломки,
И на конец пускается в блудни.

Острый и хрупкий мир твоих грез:
Это иллюзия, но хотелось с уродом,
Когда мастурбируя в ванной с винтом,
Свои волосатые рукой гладишь ноги.

пусть прокляты останутся на время
их дети, тех кто мне желал досады,
и целью жизни станут лишь награды:
измен, предательств, смерти бремя.

во мне есть милость, я ж «на время»
вас проклянул, хотя жлобы вы есть
изрядные, и словом будет моя месть,
метая и круша итак тупое ваше племя.

вы шушера, и нет судьбы достойной,
лишь недоступных денег вонь и след
слюну густую выделяет, идя на свет,
пытаясь спрятать мир крамольный.

такие есть в стране – народ бандитов,
и от него подальше, став всё ж первым,
бежать пытался Юра, а за ним и Герман,
невольные Земли скитальцы у орбиты!

ваш ордер выписан – уже идут за вами,
пока лишь на допросы-пытки-муки:
водой на лоб, не спать, ломая руки,
потом и в вечности вас ждут страданья.

прощенье если кто-то все же спросит,
пусть не бывать, но помечтаю, вдруг;
я не прощу – убил его мой старый друг,
то чувство, и теперь обоих земля носит.

шушеру московскую из тьмы вывожу -
стихом своим со сложным ритмом;
шушера ко мне липнет магнитом,
а я же уверенно в свет выхожу.

Опять ты положила трубку,
Закончив разговор «Пока-пока»,
Мне не хватило лишь минуты
Сказать, что я люблю тебя!

Люблю когда меня ты гонишь,
Люблю, когда ты мне не пишешь,
Люблю, когда ты мне позвонишь,
Люблю, когда меня ты слышишь.

Люблю, как дети любят маму,
Люблю, как птица любит небо,
Люблю, как Солнце любит Землю,
Люблю всем сердцем откровенно.

Мой, Маша, мой!
Привет с далеких для тебя земель!
Давай помой, отмой, замой
Все, что пролегало между нами.
А сладкое «олеихюба»,
Спиши сказать в своих устах,
Я так любил тебя, за это «Китос»
Спеши почувствовать в сердцах.
Мойка, Мария, мойка!
Пока-пока, как бы сказал тебе при встрече,
Я был твоей родной судьбой,
Теперь я ухожу в безвечность.

Я пытаюсь раскрасить цветами
Фотографию – образ заветный,
Чтоб была любовь между нами,
Я украшу тебя акварелью.

Нанесу плавным легким движеньем
Ярких красок я кистью душевной,
И окрасятся очи любимой
Перламутровым светом весенним.

Я добавлю больше веселья
В губы твои, что мне улыбались
В чудный день моего озаренья
Ярким сном они мне казались.

Я сотру быстро с щечек Любимой
Всю печаль и унынье навеки,
Обводя осторожно по краю
Родинку жизни прелестной.

Подчеркну твой носик желанный
Ароматом, что я излучаю
Все душой своей безграничной,
Что так любит тебя и мечтает.